С десяток белок носились по стволу гигантской сосны, что росла метрах в десяти от хижины, но накрывала ее ветвями, будто наседка крылом – цыпленка. Мы с Саяни распахнули дверцы кареты одновременно, и зверьки замерли, словно их кто-то выключил, принялись цыкать.
Здесь пахло зеленью, сырым лесом, грибами и сказкой о Бабе-яге. Вдоль почерневших стен хижины колыхалась крапива в человеческий рост, под небольшим козырьком сушились пучки травы, я узнала только зверобой.
Заскрипели половицы, дверь открылась без скрежета, и на пороге возник белобородый старец, похожий на битого жизнью Деда Мороза. Вместо праздничной шубы легендарного Деда – залатанный на локтях жупан, вместо валенок – подобие кожаных мокасин.
Ощущение было, словно это сказка, и с десяток секунд я не верила собственным глазам – моя картина мира снова пошатнулась. Колдун. Ведьмак. Настоящий знахарь из книжки! Белки, неподвижно прилипшие к дереву, снова принялись гоняться друг за другом вокруг ствола.
– Проходите, коли пришли, – сказал колдун молодым сильным голосом и исчез в полумраке жилища, опять заскрипели половицы.
Мы с Саяни переглянулись, и она пошла первая. Замерла, когда ступенька порога прогнулась под ее ногой, и продолжила путь.
После яркого солнца все, что я видела в прихожей – светлый прямоугольник дверного проема впереди, туда мы и направились. Может, Саяни такие приключения были и не впервой, мне же хотелось взять ее за руку – совершенно иррациональное желание, страх перед неведомым.
В светлой комнате с бревенчатыми стенами и полом, где нас ждал старик, не было даже стульев, и мы остановились примерно в середине. Хозяин дома шагнул нам навстречу, и я чуть не отшатнулась, потому что его широко распахнутые глаза были белесыми, как у снулой рыбины.
– Не пугайся, дитя, – проговорил он, провел рукой у меня перед лицом, коснулся моих рук. – Я слеп с тех самых пор, как принял дар, а случилось это сто пятьдесят четыре года назад. Спрашивайте.
Маг повернулся в полупрофиль. С такого ракурса он выглядел раньше срока поседевшим мужчиной средних лет. Мне следовало что-то сказать, но не находилось слов, сердце частило, бросало то в жар, то в холод. Саяни хлопнула меня по спине, и я пробормотала:
– Мне сказали, у меня проклятие или порча. Не могли бы вы взглянуть… Проверить.
Маг снова взмахнул рукой, и на миг показалось, что меня оплетает тончайшая серебристая сеть.
– Вначале были семена, и выросли деревья, которые тоже дали семя. Потом – снова и снова. Нынче семя одичало, но проросло новое. Вижу огонь. От тебя жар, как от печки. Помни, что огонь не только греет, но и сжигает дотла все живое. Вижу тебя не здесь. Много молодых людей в странном месте. – Он закатил глаза и шумно втянул воздух, помотал головой. – Не здесь, совсем не здесь. Смерть как плата. Долгий, долгий путь, радость и боль. Небосвод на плечах шестерых. Мир накрыт ладонями, холодно. Твой жар, дитя, – не печь, нет. Кузня. – Маг застонал, положил руки мне на плечи, приблизил невидящие глаза к моим. – Научись держать молот, меха раздуют другие, не дай угаснуть огню, иначе небосвод рухнет. Пелена тумана – нить в руках прядильщицы. Найди прядильщицу. Подует ветер, раздует огонь, мужчина поймет женщину, а мудрец станет как дитя… Но, – он прищурился, – неточно. Зыбко.
Убрав руки, слепой маг оперся о стену, вытер пот.
Я стояла неподвижно, как тот самый столп, безуспешно пытаясь переварить услышанное. Ощущение было, будто жужжит прибор, снимающий энцефалограмму или делающий магнитно-резонансную томографию, выдает какие-то важные сведения, а ты ничего не соображаешь, и врача нет, чтоб объяснил.
– Не поняла, – проговорила все это время молчавшая Саяни. – Есть у нее порча или нет?
Маг взмахнул рукой, словно стряхнул брызги с пальцев:
– Твоей вины нет, ты лишь почтовый голубь, попавший в сеть. До самой смерти награда тебе будет – счастье.
Суровость слетала с лица княгини, вот она уже улыбается, молодея на глазах, кладет монету в руку мага, он сует ее в карман и отвечает с запозданием:
– Не то ищешь, княгиня, о другом позаботься. Дитя, сохрани вещь, которая у тебя, она бесценна. Теперь – ступайте.
– Спасибо, – пробормотала я и поплелась за Саяни, она взяла меня под руку и прошептала:
– Постарайся запомнить, что он сказал, слово в слово. Он – пророк, который говорит иносказаниями и не к каждому снисходит. Мэтиос отрекся от ордена Справедливости и был приговорен к смерти, но выжил. Потому, даже если он увидел у тебя печать, никому не расскажет.
Произошедшее настолько захватило меня, что, садясь в карету, я ничего вокруг не замечала. В голове вертелись слова, на первый взгляд бессмысленные. Одно я понимала – пластина Незваного бесценна, маг увидел ее и узнал, что Саяни совершила страшное преступление, но не осуждал ее. Его слова нужно довезти в неизменном виде, переложить на бумагу и еще раз попытаться проанализировать.
Что за огонь и кузня? Что за столпы, на которых держится небосвод, собирающийся рухнуть? При чем тут я? Какая прядильщица? И ведь не переспросишь! Никто не говорил, что нельзя приставать к магу с расспросами, просто было понимание – не ответит. То ли не может, то ли не хочет.
Радует, что проклятия на мне нет, мои враги имеют плоть и кровь, а значит, с ними проще справиться. Мироздание не пытается меня отторгнуть – можно успокоиться и попытаться освоиться в этом мире, а потом отвоевать позиции.
– Вианта, – проговорила Саяни – я вздрогнула, сфокусировала на ней взгляд: тетушка протягивала мне пластину Незваного. – Я была не права, не стоит ее выбрасывать, надень.
Я взяла пластину и с удивлением заметила, что раны на ладонях затянулись – Мэтиос залечил их прикосновением. Застегнув цепочку, спрятала подарок Незваного под платьем, вспомнила, ради кого Саяни совершила преступление, сказала:
– Он красивый. Дарьель. Теперь понимаю, зачем вам нужен развод. Вы ж будете на моей свадьбе?
Саяни ничего не ответила, посмотрела на меня без выражения и выдала:
– Мы обе княжеского рода, к тому же я – твоя тетка, нам пора переходить на «ты». Это раз. Два. Свадьбе предшествует помолвка. Между свадьбой и помолвкой должно пройти от семи дней до месяца. Так что скоро у тебя праздник, готовься.
– А еще помню, что мой жених приезжает завтра, – вздохнула я. – Почему вы разводитесь, уж прости за нескромный вопрос?
– Для ордена Справедливости, который дает согласие на развод, все просто: у нас нет детей, а Ратону нужен наследник. Но на самом деле причина не во мне, маги сказали, что я могу зачать и выносить ребенка, а в Ратоне, и он согласен меня отпустить. Но есть одно условие: чтобы получить согласие на развод, надо, чтоб была невеста, одобренная орденом.
